История геноцида осетин 1920 года складывается из всех без исключения преступлений, совершенных по всей Южной Осетии. Действия грузинских националистов приводили к большим человеческим трагедиям, но в то же время встречали решительный отпор со стороны местных жителей, объединявшихся в партизанские отряды с целью отстоять родную землю. Рассказ одного из постоянных авторов газеты «Республика», жителя города Квайса Вало Зассеева, который мы сегодня публикуем, будет более цельным с небольшим введением о ситуации в Кударском ущелье Южной Осетии накануне трагических событий июня 1920 года.
Кударское ущелье в этот период, как и вся Южная Осетия, было охвачено вооруженными выступлениями. Весной 1920 года на Северном Кавказе уже была установлена советская власть, в связи с чем меньшевистское правительство Грузии стремилось перекрыть перевалы, чтобы не пропустить помощь повстанцам на юге Осетии. Для этого в горную Южную Осетию были направлены части грузинской гвардии, чьей задачей было разоружать население, задерживать повстанцев и наводить ужас на всех, кто сопротивлялся грузинскому господству.
Это вполне укладывалось в логику мирного договора, заключенного 7 мая 1920 года между меньшевистской Грузией и Советской Россией, согласно которому стороны признали границы царской России и обязались не вмешиваться во внутренние дела друг друга. Советская Россия согласилась, что Южная Осетия является частью Грузии, поэтому вооруженные формирования не могли находиться здесь и частично перебирались на Север. Южноосетинская вооруженная бригада красных партизан на Севере создавалась как раз из тех боеспособных повстанцев, которые перешли на Северный Кавказ. Вступление Красной армии в Южную Осетию в этой ситуации явилось бы нарушением договора. Между тем на Юге продолжались кровавые злодеяния грузинских карателей, осетинским партизанам остро не хватало оружия. В этих условиях в ночь на 1 июня 1920 года Южноосетинская бригада, еще не полностью укомплектованная, выдвинулась из Владикавказа и через несколько дней тремя колоннами перешла Рукский, Зикарский и Мамисонский перевалы.
Из монографии К.П. Пухаева «История геноцида осетин 1920 года»: «В конце мая 1920 года в составе первого батальона первого полка под командованием Александра Джиоева они, преодолев перевалы Дзедо, Згид и Козы-фцӕг, двинулись освобождать от грузинских властных структур Фӕзыкауский, Цонский и Теделетский округа. Отряд Архипа Джиоева был направлен в Южную Осетию через Мамисонский перевал. В освобожденных районах Кударского ущелья были сформированы Цонско-Теделетский и Кударский ревкомы».
Однако грузинская армия была по тем временам беспрецедентно хорошо вооруженной и многочисленной, так что рассчитывать на скорое победоносное окончание восстания не приходилось. 8 июня на всеобщем митинге в освобожденном Цхинвале была провозглашена советская власть в Южной Осетии на всей территории «от Они до Душети».
Через четыре дня началась массированная атака всех родов грузинских войск на Цхинвал, оборона повстанцев была прорвана и город взят. Отсчет геноцида осетин идет с 12 июня 1920 года. Узнав о победе над повстанцами в Цхинвале, «воинские подразделения Грузии во главе с полковником Леваном Гамкрелидзе, дислоцированные в Сачхерском районе, также начали наступление на осетинские населенные пункты Кударского ущелья. Они без особых потерь заняли селения Хахет, Синагур, Теделет, Дзалабет, а на следующий день двинулись в направлении села Цон. Со стороны Фӕзыхъӕу к Цону практически беспрепятственно продвигался и отряд полковника Инцкирвели», - пишет К.П. Пухаев. С запада, со стороны села Они, вооруженное подразделение грузинской гвардии – около 300 всадников – двигалось в направлении пограничного села Фӕсрагъ в Кударском ущелье.
Вало Зассееврассказывает о трагических событиях тех дней со слов очевидцев, воспоминания которых он часто слушал в ранней молодости. Эти истории сохранились в памяти народа и хорошо известны современным квайсинцам:
- Я застал довольно многих жителей Кударского ущелья, прошедших через события 1920 года, любил их расспрашивать, слушал внимательно и запоминал. Женщины со слезами рассказывали, как им пришлось уходить на Север горными узкими тропами с детьми и небольшим скарбом. Они в деталях вспоминали те дни, жгучее солнце в полдень и ледяной мороз с вечера до утра, утерянное имущество, всех, кто погиб в дороге, горькую долю беженцев и прежнюю счастливую жизнь. Селение Фӕсрагъ находилось в Кударском ущелье на возвышенности недалеко от нынешнего города Квайса, последние лет сорок там никто не живет.
Квайсы тогда не было, поселок появился только в 1950-х годах, так что Фӕсрагъ считался крупным населенным пунктом в той ключевой местности. В селе жили Зассеевы – всего 22 семьи, имена глав которых в тех местах помнят до сих пор: Биаслан, Цицо, двое по имени Симон, Къебел, Коже, Уасо, Коста, Еста, Козман, Брика, Миха, Митех, Санахъо, Гишо, Шио, Лекса, Джело, Иуане, Биба, Петре и Амбако. Семьи не были зажиточными, но держали много скота и не ленились трудиться, так что на жизнь хватало. Они, кроме того, отличались свободолюбивым нравом: известно, например, что фӕсрагъцы, как и остальные кударцы, ни в какие времена никому не платили податей – ни осетинским алдарам, ни грузинским князьям.
Раньше, еще в царские времена, дорога в Грузию из ущелья - воловья тропа - вела именно через это село, по ней жители отправлялись на лошадях в Они и Кутаиси за солью, одеждой, другими товарами. Фӕсрагъ был ближайшим к грузинской территории селом, примерно в четырех километрах к западу от него уже начинались грузинские села Квед, Цъедис и Цханар, все население которых, впрочем, свободно говорило по-осетински, и точно так же фӕсрагъцы легко говорили по-грузински. Жили с ними дружно и все друг друга знали, летом трудились на сенокосах, вместе обедали, затем продолжали косить до вечера.
Однажды утром в июне 1920 года сельчане увидели, как по этой самой дороге в ущелье спускалась колонна всадников, извиваясь по спуску длинной змеей, и вскоре въехала прямо в Фӕсрагъ. Всадников было около 300, несколько из них были офицеры, а с ними было около пятнадцати жителей близ лежащих грузинских сел – те самые, с которыми фӕсрагъцы много лет делили хлеб.
У солдат были винтовки Мосина - русские «трехлинейки», а у офицеров револьверы. У них также были три горных пушки на колесах с короткими стволами, их тащили на лошадях. Фӕсрагъцы почему-то сначала подумали, что местные грузины сопровождали военных для того, чтобы они не тронули осетин. Надо признать, что грузинские солдаты не сразу начали стрелять и убивать. Командиры приказали позвать старейшин и жестко им сказали, что, мол, это земля Грузии, поэтому соберитесь и, чтобы утром духу вашего здесь не было. Некоторые из горячей молодежи после этих грубых слов сразу выхватили кинжалы, но мудрые старики заставили их усмирить свой пыл, потому что в такой ситуации они бы ничего не добились – слишком много было врагов. Грузины выгнали хозяев из нескольких домов и расположились в них до утра, выставив караулы. Людям наказали, чтобы с рассветом взяли, что смогут унести, и уходили.
Напротив Фӕсрагъ находится село Бзиты хъӕу, где тоже живут Зассеевы. Солдаты поставили на пригорке пушку и сделали несколько выстрелов по селу, снаряды попали в дома, и этого хватило, чтобы жители разбежались, никого в селе не осталось. Все уже знали, что грузины вошли в ущелье. Чуть выше жили Теблоевы, с ними они сделали то же самое – обстреляли дома из пушки, и жители спешно покинули село. Контингент гвардейцев разделился на отряды по 30-40 человек, которые разошлись по селам, везде требуя одного – с утра освободить ущелье от своего присутствия, а кто выражал хоть малейшее недовольство, тех избили до полусмерти и сожгли их дома.
Села Плиты хъæу, Гуылдатæ, Лесор и другие ждала та же участь: запугав население пушечными залпами, грузины приказали убираться утром на рассвете, а сами угоняли скот. Так в тот день они дошли до Начрепа и остановились, не рискнув идти дальше вглубь ущелья, боясь вооруженных столкновений. Кударское ущелье единственное в Южной Осетии, где грузины смогли захватить не больше половины территории. От села Начрепа ущелье тянется еще километров на двадцать, там тогда было много больших сел: Саджилзаз, Стырмæсыг, Чызтæ, Кобет, Кевселт, Лет, но грузины побоялись туда идти. В Фӕсрагъ гвардейцы до вечера куражились, постреливали, заходили в дома вместе с грузинами-проводникам, брали, что понравится.
Вечером с пастбища вернулся скот, грузины загнали в один большой огород быков, коров и овец, сколько поместилось, зарезали быка, несколько баранов и сели пировать. Крестьяне прекрасно видели и запоминали, как ведут себя именно их бывшие приятели-грузины из сел Квед, Цъедис и Цханар: они забирались в середину стада в огороде и отбирали себе понравившихся коров и овец. Но осетинам приходилось сдерживаться, во-первых, понимая, что сопротивление сельчан может закончиться кровавой расправой над всеми жителя- ми, а во-вторых, часть поголовья они смогли бы ночью тайком отогнать на летние пастбища, откуда уже можно было перегнать скот через перевал. Один из жителей села Цъедис, Симон, накинул веревку на рога двух волов и собрался увести их за собой, это увидел хозяин волов, Коже Зассеев и удивленно позвал своего грузинского приятеля: «Симон, это мои волы, что ты делаешь? Не забирай их, у меня нет других, не делай этого». «Ну, теперь будут мои», - ответил грузин и повел животных за собой, даже не оглядываясь на звавшего его Коже. Утром на рассвете женщины с детьми и старики ушли с плачем из села на север, но около пятнадцати молодых сельчан решили остаться и выбить грузин из ущелья. Это были Бимбол, Джело, Гишо, Коже, Зураб, Пирана, Андо, Тутила, Коша и Киазо. Они поднялись в лес на вершине горы Ецъери-хох, забрав с собой оружие и продукты, в основном засоленное мясо, и укрылись там. Оружия было катастрофически мало, а еще меньше патронов: две иранские винтовки, четыре берданки, четыре винтовки Мосина - «трехлинейки» и по 20-30 патронов к ним.
Так поступила молодежь всего ущелья - по 4-5 парней с каждого села с оружием и запасом провианта ушли в лес и обосновались в укрытиях. Ребята из сел Фӕзы-хъӕу и Ӕхсӕрджын, отправив на рассвете свои семьи, направились со своим оружием к другим группам на помощь в сторону Фӕсрагъ. Они знали, где искать фӕсрагъский отряд – на Ецъери-хох, в доисторических пещерах, в которых была питьевая вода, а неподалеку осталось пастись небольшое стадо коз. Встреча двух отрядов была равноценна встрече двух союзнических армий, хотя всех вместе было не более тридцати человек, не зря говорится в осетинской пословице, что один – это армия, а двое – победа («Иу лӕг ӕфсад у, дыууӕ – уӕлахиз»).
Здесь они ждали два дня, пока по их расчетам люди, покинувшие ущелье, не перешли через перевал Жедо, и после этого приступили к превращению в кошмар жизни грузинских гвардейцев. От Фӕсрагъ до Начрепа всего 4-5 километров, на протяжении этого расстояния вооруженные осетины засели в лесах с двух сторон и начали обстреливать грузин, наводя на них панику. Грузины передвигались между занятыми ими селами небольшими группами, притом как можно реже, боясь возмездия за свои черные дела, и кударцы из своих укреплений обстреливали их, стоило им только показаться на дорогах. Это была настоящая партизанская война.
Но как всегда, проблема была в нехватке оружия и боеприпасов. Два-три дня они совершали вылазки и нападали на грузин, которым каждый день приходилось увозить двух-трех убитых и не менее десяти раненых. Из кударцев лишь один, Алборов, был легко ранен - это все, что грузинам удалось в ответ. Достать партизан было практически невозможно, потому что они совершали налет и сразу скрывались в лесу. Горькая участь ждала беженцев, покинувших ущелье и добиравшихся пешком через Жедо на север, среди них были погибшие, многие из них замерзли, многие падали в пропасть с ледяной тропы. Те, кто выжил, добрались до ущелья Зруг и через Нар пошли дальше в поисках приюта.
В Кударгоме шла настоящая партизанская война, борцов осетинского сопротивления стало больше: Хугаевы, Зассеевы, Теблоевы, Алборовы, Гулдаевы, Чельдиевы, из внутренней части ущелья пошли им на помощь Кайсиновы, Кароевы, Качмазовы. Они распределились по лесам, знали, где находится база каждого отряда, и хорошо знали друг друга. Всем кударцам знакома такая особенность ущелья, как досягаемость крика на дальнее расстояние, если крикнуть с одного конца ущелья, то можно услышать в другом месте. И так они общались между собой, сообщая друг другу о продвижении грузинских гвардейцев по тем или иным дорогам и тропам. Грузины-захватчики не понимали осетинского языка, а грузины-соседи, которые язык знали хорошо, были заняты угоном скота, грабежом имущества и поджогом домов своих вчерашних друзей-осетин. Пещера, в которой встретились отряды двух частей ущелья, Нӕбынлӕгӕт, ставшая на некоторое время штабом партизанского отряда, заслуживает особого отношения, как историческое место на карте. Пещер там много, они разные по размеру, и местные жители отлично знали их расположение и внутреннее пространство.
Но есть в Фӕсрагъ еще одно историческое место: на самом краю села, на возвышенности стояла сторожевая башня в три этажа, высотой в девять метров. Башню называли «Зассеты фӕ-дисы мӕсыг», и когда в давние времена на самом ее верху разводили костер, то огонь был виден до Лесора и там сразу узнавали, что враг идет и надо готовиться к бою. Пробраться в башню было непросто, ее входная дверь была обращена в сторону обрыва, так что это было отличное укрытие. Фӕсрагъцы – Симон, Пирана, Коже, Тутила, Зураб и вместе с ними Лекса Хугаев ночью пробрались со стороны Ецъери-хох в свою фамильную башню и затаились там, а другие – Бимбол, Гишо, Джело, Андо и Киазо прошли через ущелье Ӕвзӕрком, поднялись наверх к месту, которое называется Залгъӕдджын, метрах в 400 от башни, и спрятались там близ леса.
Когда утром грузинские солдаты с командирами прос-нулись и готовились к обильному завтраку в тех двух домах, что они оставили несожженными в селе, одна часть партизан начала обстреливать их из башни, а другая - из леса сверху. Ожесточенный бой шел до полудня, к тому времени у кударцев закончились патроны, и как раз в это время грузины подтянули подкрепление – около 120 человек, затащили наверх по дороге свои горные пушки и начали обстреливать башню. Пушечными снарядами из стен выбивались тяжелые камни и, падая вниз, они обрушили перекрытие. Один из партизан, Бимбол, был ранен, у других были ушибы от камней.
Партизаны были вынуждены выбраться из башни и тайными тропами подняться в густой лес на Ецъери-хох. Грузины не поняли, что в башне никого нет, и били из пушек до вечера, окончательно разрушив башню. Вечером они услышали боевую песню с горы и пришли в бешенство. Грузины раз за разом пытались взять укрепленную высоту, но защитники продолжали мужественно защищать подступы к горе. Часть из них спустилась в ущелье окольным путем, пытаясь раздобыть боеприпасы, но прежде чем они смогли вернуться на Ецъери-хох, каратели на рассвете возобновили штурм высоты, где оставались обороняться четверо партизан.
В течение часа шел неравный бой, партизаны берегли патроны, как могли, но вскоре запас был исчерпан полностью. Пришлось отступить в единственное место, где каратели не смогли бы их достать, но долго там продержаться они бы не смогли. И все же оставалось последнее укрытие от врагов, которое родной Кударгом предоставил своим защитникам – доисторическая пещера на склоне Ецъери-хох, тот самый Нӕбынлӕгӕт. Уз-кий вход в него ступенчато ведет вниз, к тому же надо проползти на коленях, чтобы попасть внутрь – в зал высотой в пять метров, шириной около десяти, глубина же у пещеры не менее ста метров. Внутри небольшой водоем с чистейшей водой. Говорят, кто-то их предал, сообщил грузинам, где они находятся, но может, их смогли выследить сами солдаты, так что вскоре грузины поднялись туда и пытались их каким-нибудь образом достать.
Стрелять внутрь пещеры было невозможно – изгиб узкого и низкого входа делал это бессмысленным, а когда солдаты пытались пролезть внутрь, партизаны встречали их градом камней и кинжалами. В конце концов, каратели привели из соседнего грузинского села Цъедис двух огромных волкодавов, собаки ворвались внутрь и стали кидаться на четверых парней внутри. Но и это оказалось бесполезным – одну из собак убил кинжалом Тутила, а на вторую кинулся высокий здоровяк Пирана, схватил ее за горло и задушил. Карателям пришлось покинуть пещеры, опасаясь прихода ночи и суеверно подозревая, что партизаны смогут выбраться каким-то другим путем, потому что вся природа здесь была на их стороне. Если бы у них еще было достаточно боеприпасов, партизанская война в Кударгоме закончилась бы в считанные дни. Отряды сопротивления действовали повсюду в Кударгоме еще долго.
Затем, уже в 1921 году, партизанский отряд в 250 человек во главе с Зурабом Зассеевым перешел в Кударгом через перевал Жедо, а полк Бадила Гагиева – через Мамисонский перевал. Они приняли самое активное участие в окончательном свержении «демократической» власти Грузии в Южной Осетии и затем гнали до Черного моря эту меньшевистскую нечисть. Отряд Зураба Зассеева почти весь состоял из жителей Кударгома, Чеселтгома, сел Сариттатӕ, Гуфта, Цъон и других, были в отряде и бойцы из Зарамага, Тиба и других сел Северной Осетии. Так кударцы отомстили грузинским гвардейцам и их приспешникам из соседних грузинских сел.
Осетин не прощает причиненного ему зла, в особенности, если оно совершено без причины. Тот самый Коже Зассеев, житель села Фӕсрагъ, у которого его знакомый из грузинского села, Симон, отобрал и угнал волов, тоже ответил за совершенные злодеяния, когда уже установилась советская власть. Отношения с соседями, которые так предательски поступили с кударцами, обобрав своих вчерашних друзей, так и не восстановились. Фӕсрагъцы замечали, что когда грузины поднимаются на сенокосные угодья, они приносят с собой оружие и прячут его под снопами скошенной травы ближе к лесу. Тогда кударцы прокрались и схватили их всех, так что те не успели достать оружие из под сена.
Среди захваченных оказался тот самый Симон, который так сильно обидел Коже, а также его сын и еще один человек. Осетины узнали их – это они поджигали дома осетин не только в Фӕсрагъ, но и других селах ущелья и, кроме того, сопровождали гвардейцев, когда они грабили дома и избивали местных жителей. Коже сказал: «Я не позволю им остаться в живых!» И выполнил свое обещание, застрелив всех троих, хотя после этого ему пришлось навсегда покинуть Южную Осетию.
Что ж, список сожженных сел и погибших беженцев гораздо больней читать, чем эту справедливую историю о мести кударца грузинским преступникам. В Лесоре не осталось ни одного дома, в Начрепа сожгли все дома, в Теделет, Надарваз - все, в Фӕсрагъ осталось два дома – те в которых гвардейцы жили на время геноцида.
С установлением советской власти многие кударцы вернулись обратно на пепелища своих домов и восстанавливали дома, свои разоренные хозяйства на пустом месте. Но восстановить «Зассеты фӕдисы мӕсыг» уже не смогли, остались лишь невысокие развалины стен башни, пережившей сотни лет нападений, войн, сигнальных костров на крыше и вот – разрушенной грузинскими карателями в начале двадцатого века. Сторожевая башня на самой границе свободной Южной Осетии, за которую еще предстояло бороться новым поколениям защитников.
