Последние месяцы в Закавказье ознаменовались новыми дипломатическими инициативами, однако старые противоречия по-прежнему остаются ключевым препятствием на пути к стабильности. 63-й раунд Женевских дискуссий вновь подтвердил, что стороны готовы к диалогу, но их видение будущего региона кардинально расходится.
Диалог или тактическая пауза?
В преддверии парламентских выборов в Грузии власти страны предприняли ряд шагов, направленных на снижение напряженности. Была создана комиссия по расследованию преступлений режима Саакашвили, а также прозвучали заявления о готовности возобновить контакты с Цхинвалом и Сухумом. Однако это не значит, что Тбилиси намерен отказаться от своей стратегической линии в отношении наших стран.
В день проведения Женевских переговоров министр иностранных дел Грузии Мака Бочоришвили в интервью испанскому агентству «EFE» чётко обозначила позицию своей страны, заявив о невозможности признания правительством Грузии не то, что независимости, но даже правосубъектности Абхазии и Южной Осетии. Она вновь использовала фразу «оккупация» в отношении обоих суверенных государств и подтвердила курс Грузии на интеграцию в ЕС и НАТО.
Теперь рассмотрим эти вопросы более подробно. Мы уже писали, что Грузия и ее покровители любят использовать громкие политические и правовые термины, забывая, что эти термины обладают собственными определениями и признаками, и международное право до поразительных деталей регулирует, в каких конкретно условиях и случаях их употребление юридически обосновано, а в каких – нет. И, естественно, вызывает самые серьезные сомнения профессиональная компетенция лиц, которые при употреблении определенных слов никак не сообразуются с их истинными значениями.
Между тем, еще во второй половине десятых годов, на одно из заседаний очередного раунда Женевских дискуссий по всеобщей договоренности участников были приглашены известные, авторитетные международные эксперты ООН и ЕС по международному праву, чтобы дать оценку с точки зрения международного права, есть ли в Южной Осетии российская оккупация. Причем, выбор кандидатур осуществляли сами делегации ООН и ЕС. Грузинские представители в течение нескольких часов приводили экспертам свою аргументацию, однако те признали, что ни одно из приведенных грузинской стороной обвинений в международном праве не рассматривается в качестве признака оккупации. По итогам слушаний было во всеуслышание констатировано, что: а) в Южной Осетии нет ни единого признака оккупации; б) Российская Федерация в Южной Осетии не совершила ни одного действия, похожего на оккупацию.
Что же касается разговоров о вступлении Грузии в НАТО, понятно, что подобные заявления не могут иметь позитивных последствий для общей ситуации в Кавказском регионе, потому что вступление в НАТО какой-то страны подразумевает и размещение войск НАТО на ее территории. В этом случае политические руководители стран НАТО едва ли удержатся от соблазна африканизировать и без того раздираемый противоречиями Южный Кавказ, со страшной силой сметая в заметно оскудевшие закрома старушки Европы природные и человеческие ресурсы региона.
Естественно, что это не понравится Баку и Анкаре, но страны образующие ядро альянса, едва ли проявят уважение к их позиции, учитывая военные поставки Франции в Армению, несмотря на недовольство Турции. Пусть даже та и является одним из важных членов НАТО.
Таким образом, любая попытка размещения элементов военной инфраструктуры альянса в Закавказье будет воспринята соседями (причем, не только с севера) как прямая угроза, способная дестабилизировать и без того хрупкий региональный баланс.
Заслуживает особого внимания и декларируемый властями Грузии курс страны на евроинтеграцию. Едва ли нынешняя правящая команда страдает иллюзиями в этом вопросе и не понимает опасность сближения с ЕС прежде всего для экономики страны. Платные пропагандисты ЕС, возмущенные недавним законом Грузии о прозрачности иностранного влияния (впрочем, весьма мягким и даже нежным) рисуют притягательные для уха неосведомленного обывателя картины такого сближения. Однако истинные цели Старой Европы в отношении и Грузии, и других зараженных евроинтеграторами стран диаметрально противоположны, и для мыслящих людей вполне очевидны.
Правительство Грузии усвоило уроки Украины, в данном случае – невозможность скорого отрезвления общества от хмели радужных представлений о Европе. Опасность резкого разоблачения истинных намерений Запада в этих условиях очевидна. Едва ли от внимания грузинских правительственных аналитиков могло ускользнуть, что в условиях глобальной борьбы за ресурсы именно Россия остается ключевым поставщиком энергоресурсов, нефтепродуктов и пшеницы для Грузии. Возместить эти объемы не в состоянии все страны ЕС вместе взятые (сам ЕС вынужден до сих пор закупать в России ряд наименований товаров). Брюссель не станет субсидировать грузинский импорт в таких объемах, как это делает Москва через неформальные каналы.
Нет оснований полагать, что грузинским политикам не ведом опыт Восточной Европы, показывающий губительные последствия евроинтеграции для целых отраслей экономики, а значит и для уровня жизни большинства населения. И напротив – стабилизирующее, благотворное влияние взаимовыгодного сотрудничества с Россией, которые невозможно без добрососедских отношений.
Вероятно, всему своё время, но пока Закавказье остается зоной нестабильности: инерция мышления образца начала 90-х и соответственная риторика превалируют над пониманием необходимости руководствоваться реальным положением дел. Есть определенные сигналы о понимании в регионе этих непреложных обстоятельств, но они слабые или пока слабые. В таких условиях Женевские дискуссии играют важную роль как один из оздоравливающих общую ситуацию механизмов.
Стремление к прочному миру всегда подразумевает отказ от ультиматумов, готовность к прагматичным форматам взаимодействия. В противном случае регион рискует надолго остаться в подвешенном состоянии между декларациями о мире и жесткой реальностью геополитики.
Инал Плиев
